Стекло
| Рано или поздно всё хорошее заканчивается. Брошенный ленивый взгляд на коробку с остывшей пиццей, полупустой бутылкой пива и лежащие среди прочего хлама патроны не приносит оптимизма. Впрочем, желания идти за едой не вызывает тоже. Расслабленно откидываюсь на диване, скосив взгляд в беззвучно бормочущий что-то телек. Звук соизволил исчезнуть навсегда, когда я в прошлый раз пытался настроить изображение, и теперь созерцание экрана сводится к рассматриванию забавно движущихся на экране чёрно-белых картинок. Шелест ветра и мокрых листьев за окном. Слух обостряется, словно в минуту опасности, но я слышу лишь тихий шёпот мокрых листьев, да скрежет тонких веток по стеклу. Затем к звукам примешивается размеренный шум дождя, звук утихающего вдали мотора... я бы, наверное, мог назвать марку тачки, если бы захотел вспомнить, но я не хочу. Звуки одиночества и пустоты. Конечно же, можно забуриться в бар и прибиться к шумной компании, можно напиться и найти себе тело для развлечений, можно, в конце концов, просто пойти на охоту… Но в глубине получеловеческой души всё равно останется это чувство пустоты и отчаяния, мысль о том что никто никогда не будет ждать тебя дома, не закажет пиццу к твоему приходу и не улыбнётся при встрече. Не, не, не… Охотник сам избегал подобных отношений, частично – из-за своей бесшабашности, безолаберности и ветрености, от привычки идти на поводу у эмоций и любви к свободе. Не каждый раз, уходя, можно вернуться. Это полудемон знал и чувствовал особенно остро, тогда, восемнадцать лет назад, когда брат глупо и внезапно исчез из такой привычной и размеренной жизни, и сейчас, особенно в такие вечера, не занятые ни работой, ни шумными отмечаниями очередной удачи. В такие моменты полудемону не хотелось совершенно ничего. Сквозь полуприкрытые веки различимы очертания комнаты: дверь, два окна и бильярдный стол в углу, где-то справа – огромный деревянный монстр с профилем стола и примерно таким же назначением, каким-то чудом уцелевший, не смотря на мою привычку обращения с мебелью… Всё в точности так как и тогда. Плюю на желание перебраться на стул и взгромоздить ноги на стол, и просто прикрываю глаза. Тогда всё началось с визита Аркхама и потасовки, продлившейся на протяжении целой ночи. Чём глубже погружаешься на дно, тем темнее становится. С памятью та же штука: запоминаешь образы, обрывки сюжетов, какие-то бессмысленные мелочи – например, что у шута были разноцветные глаза Аркхама, но до последней секунды я этого не замечал – а чем дальше события от ключевых и ярких воспоминаний, тем сложнее их восстановить… Хах. Шаг брата в пропасть – это как рубеж. Между беспечным «тогда» и бессмысленным «сейчас». Между тем, когда еще можно было всё как-то изменить и неизбежностью, чёрной бездной, росчерком Ямато отнявшей у меня брата. Мне до сих пор снится это лицо – ведь ты никогда не сомневался в себе, брат, в том, что ошибёшься в выборе… - Данте. – вздрагиваю от чересчур знакомого голоса, распахиваю глаза, подавшись вперёд, так, что налетаю щекой на теплую ладонь, невольно прикусываю губу… Надеюсь, Малыш не заметил этого. Улыбаюсь, выдав приветствие в своём духе и позволив потрепать себя по щеке. Надо же, не думал что это случится… отголоски эмоций, чувств. Не так то просто убежать от навязчивого липкого прошлого, это словно игра под стеклянным колпаком: всё как обычно, но ты не слышишь зала. Не знаешь его реакции, ты просто отделяешься от самого себя. - Неро?.. Всех демонов в Фортуне разогнал, и теперь приехал отнимать мой хлеб? Подмигиваю парнишке, получив в ответ какое-то невнятное бурчание и оправдание, что я ему что-то должен. Стекло, стекло.. чувства едва-едва проникают сквозь него. А дальше – по давно выработавшейся привычке, бессмысленная болтовня, вечер со свежей пиццей и пивом, разговор о работе и о жизни, время за полночь, и снова пицца, пиво и разговор… Почти под утро я всёже встаю, накрываю уснувшего парнишку своим плащом, за неимением второго одеяла, осторожно касаюсь пальцами светлых прядей, и мне кажется, что невидимый барьер наконец-то разрушится, осыпется вниз градом сияющих осколков... Молча замираю,так и не решившись прикоснуться к мальчишке, беззвучно ухожу к себе в комнату. Трещины. слабый, едва слышный гомон. Аплодисменты ли, свист, гнев или радость - не разобрать. | |
|
| |
| Просмотров: 1050 | |
| Всего комментариев: 0 | |